# +7 (495) 645 80 10

Вместе и врозь: как менялись отношения КС и ЕСПЧ в 2016 году

Екатерина Баглаева прокомментировала, какие нарушения нашел ЕСПЧ в действиях властей в этом году, какие решения можно отметить как самые значимые для взаимоотношения судов и как изменилось взаимодействие между ними.

Текст: Ирина Кондратьева

Когда речь заходит о взаимодействии России и Страсбурга, традиционно упоминается количество российских жалоб, из года в год остающееся одним из самых высоких по сравнению с другими странами. Какие нарушения нашел ЕСПЧ в действиях властей в этом году, какие решения можно отметить как самые значимые для взаимоотношения судов и как изменилось взаимодействие между ними год спустя после того, как возможность не исполнять противоречащие законодательству решения Страсбурга закрепили окончательно?
Взаимодействие или оппозиция?
«КС занимается не тем, как не исполнить решения ЕСПЧ, а поиском путей их исполнения», – заявил председатель Конституционного суда Валерий Зорькин накануне рассмотрения КС запроса Минюста по «делу ЮКОСа» о рекордной компенсации в €1,86 млрд. Убеждать в том, что между двумя судами будет построен «мост с двусторонним движением», ему приходится не впервые. Дискуссии вокруг возможности неисполнения решений Страсбургского суда в России ведутся не первый год, и столько же Зорькин говорит: противопоставления России и Европы нет, а проблемы, если они и появятся, будут решаться через диалог.
Еще летом 2015 года КС, рассматривая направленный депутатами запрос, высказался за такую возможность. Тогда его поддержали Минюст, МИД и Генпрокуратура, а уже в декабре того же года решение было закреплено законодательно. Словно бы подкрепляя делами слова о том, что соответствующие законодательству страны решения ЕСПЧ по-прежнему будут исполняться, Минфин заложил в бюджет на будущий год 600 млн руб. для выплаты компенсаций по решениям, вынесенным против России: ранее, в сентябре, говорили, что денег на страсбургские компенсации не хватает, а с начала лета выигравшим дела против российских властей ничего не выплачивали (см. «Денег нет, но держится: Минюсту не хватило средств для выполнения решений ЕСПЧ»).
Но при всех утверждениях о готовности к взаимодействию число российских дел, находящихся под надзором Комитета Министров Совета Европы, который следит за исполнением государствами-участниками постановлений ЕСПЧ, постоянно растёт (см. «В Совете Европы обсудили неисполнение Россией решений ЕСПЧ»). В 2010 году оно составило 951, а в прошлом, 2015 году, достигло уровня 1549 дел, обращает внимание Максим Тимофеев, кандидат юридических наук, доцент Европейского гуманитарного университета, соавтор поступившего в КС по делу ЮКОСа «меморандума друга суда» (amicus curiae brief). При этом около 12–13% этих дел относятся к категории так называемых лидирующих (leading): это означает, поясняет Тимофеев, что в них российские власти не предприняли мер общего характера во исполнение постановления Европейского суда по правам человека. «На этом фоне утверждение Конституционного суда о том, что обязательство исполнить постановление ЕСПЧ не является безусловным, поднимает проблему рутинного неисполнения на новый уровень. На уровень открытого противостояния», – считает эксперт.
Изменения: реальные и мнимые
Несмотря на появившуюся возможность неисполнения решений Страсбурга, о радикальных переменах во взаимоотношениях КС и ЕСПЧ говорить пока не приходится, уверена часть опрошенных «Право.ru» экспертов. «В целом практика ЕСПЧ продолжает оказывать существенное влияние на правовую систему РФ, и отчет Минюста об итогах правоприменения за 2015 г. служит лишним тому подтверждением», – считает Александр Костин, юрист «Хренов и партнёры». Солидарна с этим мнением и Екатерина Баглаева, юрист «Юков и партнёры». Суды стараются взаимодействовать по мере возможностей, отмечает она: ЕСПЧ не раз соглашался с толкованием закона, данным КС РФ, и наоборот.
Как указывает КС РФ в одном из своих Постановлений (Постановление КС от 19.04.2016 № 12-П), “признавая фундаментальное значение европейской системы защиты прав и свобод человека и гражданина, частью которой являются постановления ЕСПЧ, КС готов к поиску правомерного компромисса ради поддержания этой системы, оставляя за собой определение степени своей готовности к нему, поскольку границы компромисса в данном вопросе очерчивает именно Конституция Российской Федерации”.
При этом, как считает Костин, сегодня наблюдается вторжение Страсбурга буквально во все аспекты жизни общества – решения могут затрагивать как вопросы прав беженцев, так и, к примеру, право священников вступить в брак, как в деле Fernandez Martinez v. Spain. Подтвердил это и судья от России в Страсбурге Дмитрий Дедов: по его словам, Большая палата приняла «гигантское количество постановлений», затрагивающих такие темы, как межконфессиональные споры, миграцию, правовой статус свидетеля, ограничение доступа адвоката к обвиняемому в экстренных случаях, домашний арест, борьба с терроризмом, несменяемость судьи как элемент независимости судсистемы, а также принятие решений присяжными заседателями. Возможная реакция Минюста на вторжение ЕСПЧ в значимую для правовой системы России сферу будет вполне ожидаемой, замечает Александр Костин. Так, осенью 2015 года вышел доклад Минюста об особенностях правоприменения в России, в котором отмечается: ЕСПЧ в последние годы выносил постановления, которые выходят «за пределы его юрисдикции и субсидиарной роли» и вступают в противоречие с Конституцией (см. «Особенности правоприменения в России: Минюст опубликовал доклад за 2015 год»).
Один из примеров «кризисного» периода, с которого началось осложнение отношений судов, стало дело «Константин Маркин против России». Здесь ЕСПЧ счел недопустимым ограничения в российском законодательстве права военнослужащего-мужчины на получение отпуска по уходу за несовершеннолетним ребенком. Европейский суд в достаточно резкой форме признал такое ограничение дискриминационным.
Другое, широко обсуждаемое в этом году дело – «Анчугов и Гладков против России», первое дело, в рамках которого КС воспользовался правом не соблюсти решение (см. «КС посчитал соразмерным ограничение избирательных прав заключенных»). В целом КС не может принимать решение о невозможности исполнить постановления ЕСПЧ, если оно противоречит российскому законодательству в широком смысле, обращает внимание Максим Тимофеев: для этого постановление должно вступать в конфликт с положениями об основах конституционного строя и правовым режимом регулирования прав и свобод человека и гражданина. Именно к такому выводу пришёл КС в своём постановлении от 19 апреля 2016 года № 12-П. Он установил, в частности, что исполнение постановления Европейского Суда по делу «Анчугов и Гладков против России» невозможно, поскольку последнее требует внесения изменений в Конституцию России, которая недвусмысленно лишает всех заключённых активного избирательного права (ч. 3 ст. 32), напоминает Тимофеев. «В этой связи представляется, что предусмотренные Главой XIII.1. полномочия носят экстраординарный характер. И с первого взгляда кажется, что данное полномочие не может применяться часто прежде всего потому, что противоречие между положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод (в их толковании ЕСПЧ) и текстом Конституции России – это чрезвычайно редкий случай. Дело «Анчугов и Гладков против России» является этому ярким примером», – говорит Тимофеев.
Опасный потенциал
Большинство экспертов согласны: едва ли будет много дел, по которым решения ЕСПЧ будут официально не исполняться. «Я думаю, что отношение России с ЕСПЧ меняется в связи с тем, что ЕСПЧ сильно напряжен с ситуацией с ЕС вообще, а России стала вообще гибче и «хитрее» и старается исполнять рядовые решения. Поэтому конфликт будет постепенно сглаживаться и скоро сойдет практически на нет. Не думаю, чтобы Конституционный суд использовался в качестве «дубины» часто», – говорит Дмитрий Гололобов, приглашенный профессор университета Вестминстера, российский адвокат и английский солиситор.
Однако видят в возможности неисполнения и опасный потенциал, который в перспективе может негативно сказаться на динамике отношений Россия-Страсбург. Так, Максим Тимофеев уверен, что существующая процедура отказа от исполнения решения противоречит международным обязательствам России. «Статья 27 Венской конвенции о праве международных договоров не позволяет государству-участнику международного договора «ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора». Россия как одна из сторон Конвенции добровольно приняла на себя обязательство добросовестно исполнять окончательные постановления Европейского Суда. Введение такой процедуры ставит под сомнение желание нашего государства это обязательство соблюдать», – говорит он.
Еще один спор, который видится экспертам потенциально опасным, – так называемое «дело ЮКОСа», на момент публикации находящееся на рассмотрении Конституционного суда по запросу Минюста России. (см. «Как в старом еврейском анекдоте»: КС рассмотрел решение Страсбурга по «делу ЮКОСа»). Представители министерства добиваются неисполнения постановления ЕСПЧ двухлетней давности, которым Страсбург обязал Россию выплатить экс-акционерам ЮКОСа беспрецедентную компенсацию в размере €1,86 млрд: в такую сумму суд оценил нарушения прав заявителей в результате банкротства компании.
Постановление не должно быть исполнено, поскольку вывод ЕСПЧ о том, что компенсацию имущественного вреда могут получить лица, не исчерпавшие внутригосударственные средства правовой защиты, не соответствует требованию Конституции о прохождении «всех имеющихся» средств защиты до подачи жалобы в межгосударственный орган по защите прав человека (ч. 3 ст. 46), обосновывает свою позицию Минюст. «Фактически Минюст призывает Конституционный суд решить, что закреплённое в Конституции требование отличается от предусмотренного п. 1 ст. 35 Конвенции стандарта в его толковании ЕСПЧ. С позиции последнего, заявитель не должен исчерпывать «все имеющиеся» средства правовой защиты, а может ограничиться только «эффективными», – говорит Максим Тимофеев.
Если Конституционный суд согласится с позицией Минюста, это приведёт к потенциальной постановке вопроса о невозможности исполнения постановлений в огромном количестве дел – как разрешённых Европейским Судом, так и ожидающих своего рассмотрения, полагает Тимофеев. «В России существуют судебные и несудебные средства правовой защиты, которые ЕСПЧ не считает «эффективными». К ним, например, относятся производство в суде кассационной инстанции в уголовном процессе или обращение к Уполномоченному по правам человека в России. В результате процедура, которая с первого взгляда выглядит экстраординарной и достаточно ограниченной в своём применении, приобретёт по сути характер убийцы важнейшего института европейской системы защиты прав человека – института индивидуальной жалобы», – высказывает он свои опасения.
«Другими возможными кандидатами [на аналогичный сценарий] являются любые решения из области «эффективного контроля» – например, над Приднестровьем, когда на Россию возлагают ответственность за события на территориях, которые она не контролирует и, возможно, будущие «украинские» решения, если мы таковые увидим», – предполагает Дмитрий Гололобов.
В целом же, считает он, значение ЕСПЧ будет постепенно падать, поскольку большинство стран все-таки возвращаются к принципу примата своего «конституционного» судопроизводства. Так, наиболее ярко свою антистрасбургскую позицию демонстрирует Великобритания. Широко обсуждать возможность выхода из Конвенции там начали после решения, вынесенного Страсбургским судом по делу «Херст против Великобритании», вопрос в котором, как и в России, касался права заключенных участвовать в выборах. Высокий суд Великобритании в избирательном праве им отказал, и такую позицию поддержали политические лидеры страны. А за этим решением последовали и другие, налагающие ограничения на возможность исполнить решение ЕСПЧ. Национальные ограничения существуют и в других европейских странах – например, в Германии и Италии (см. «КС в приоритете: чего ждать российским заявителям от «антистрасбургского» закона»).
ЕСПЧ и Россия: год в цифрах
Россия больше не лидирует по числу подаваемых жалоб на нарушение прав человека среди стран-участниц Европейской конвенции, заявил в этом году Председатель ЕСПЧ Гвидо Раймонди, выступая на IX Всероссийском Съезде судей. Однако число российских дел в Страсбурге по-прежнему велико. Суммы, которые придется выплатить государству тем, чьи жалобы удовлетворил суд, а удовлетворяет он большинство рассматриваемых жалоб, тоже немаленькие. Так, по предварительным подсчётам «Право.ru» только за 3 квартала 2016 года по удовлетворенным жалобам Россия должна будет заплатить более 2,5 млн евро.

http://pravo.ru/story/view/136710/

Комментарии запрещены.